Легендарный защитник московского ЦСКА Евгений Варламов, начавший свою профессиональную карьеру в футбольном клубе «КАМАЗ» и проведя за челнинскую команду в общей сложности 8 сезонов, рассказал в интервью порталу championat.com о своей жизни в футболе, коснувшись и периода жизни в Набережных Челнах.
«ДРАЛИСЬ КОМАНДУ НА КОМАНДУ, 15 НА 15»
— Начинали на серьёзном уровне вы в «КАМАЗе» начала 1990-х. Тренер той самобытной команды Валерий Четверик хвастался, что нашёл вас чуть ли не в подвале. Правда?
— Частично. Я учился в обычной казанской школе №86. Наш тренер, Александр Лаврович Клобуков, решил собрать команду из нескольких учебных заведений. Поле было, а раздевалки, тренажёрный зал, небольшой восстановительный комплекс с сауной и маленьким бассейном – оборудовали в подвальных помещениях. Мы были прикреплены к Казанскому заводу электронно-вычислительных машин (ЭВМ) – он помогал формой, деньгами. Когда подошло время выпуска, ребятам стали поступать предложения в команды из ближайших местечек. Поодиночке. Клобуков решил не спешить и дождаться такого варианта, чтобы сохранить команду по максимуму. «КАМАЗ» тогда выходил в высшую лигу, и ему понадобился фарм-клуб. Мы поехали в Челны, сыграли со вторым составом первой команды. Уступили 1:2, но выглядели достойно. И тогда Валерий Васильевич Четверик согласился взять нашу «Волну» под свою опеку.
Александр Лаврович решил, что 16-17-летним пацанам пора пободаться с мужиками, и заявил нас на вторую лигу по Татарстану. Тот год стал переломным для нас: окунулись в самый низ и на себе прочувствовали весь негатив, который есть в нашем футболе. Дрались, нередко команда на команду, 15 на 15. В Новый Афон ездили на турнир каждую осень и весну. Естественно, приезжали джигиты – из Махачкалы, Абхазии. Если в игре недомолвки возникали – разбирались возле гостиницы, в которой все вместе и жили. На кулаках. Самое интересное, что после этих драк мы дружили! Это была своего рода проверка: мужчина или не мужчина.
— Так откуда формулировка «из подвала»?
— Когда Четверик приехал в Казань, официально забирать нас, пригласил родителей, познакомиться, посмотреть в глаза друг другу. Валерий Васильевич был не только главным тренером, но и президентом клуба. А где встречаться? Поставили стулья в тренажёрном зале. Отсюда и пошло «из подвала вытащил». Четверик произвёл на наших родителей самое благоприятное впечатление: он вообще очень коммуникабельный человек – уговорит любого. После этого разговора нас со спокойной душой отпустили в Челны.
— Где жили?
— В общежитии семейного типа. Внизу вахтёрша – после 21:00 гостей не пускала. С третьего по девятый этаж в подъезде проживали семейные люди – Боря Тропанец, Алимжон Рафиков, одесситы наши Вадик Зубко и Сашка Никифоров, Юркин брат. А нам, пацанам, дали трёхкомнатную – по два человека на комнату. Одну занимали мы с Русланом Нигматуллиным, другую – Марсель Тухватуллин, с которым я приехал из Казани, и Анатолий Мастров, а в третьей жильцы постоянно менялись.
— Руслан уже тогда был неординарным молодым человеком?
— Он всегда был на своей волне. Первый плеер – у него, крутые наушники – у него, мобильный телефон – у него. Каким Руслан был, таким и остался: творческая, разносторонняя личность. Компьютеры любил. Однажды просыпаюсь в 8 утра. Монитор мерцает – Руслан играет. Спрашиваю: «Ты уже сидишь?» «Я ЕЩЁ сижу», — отвечает.
— Весело.
— Помню ещё одну историю, связанную с ним. С Универсиады в Америке мы притащили мяч для американского футбола. А поскольку сотовых ещё не было, каждый вечер ходили на телеграф – домой звонить. Минут 15 пешочком. Руслан предложил: чего просто так ходить – давай что-нибудь побросаем. Так наловчились, что через полгода этой «дыней» на 50 метров передачу делали.
А вечера в общаге коротали за картами. Благодаря этому позже, в ЦСКА, в сборной, я мог поддержать за столом любую компанию. Играли на мелочь. Это взрослые за более-менее серьезные суммы рубились. Но если мы к ним попадали и проигрывали, они больше с нами не садились играть. На нас специально не наживались. Коллективы и в «КАМАЗе», и в ЦСКА были отличные.
«А ДАВАЙ ФИШЕЧКИ ПОКИДАЕМ»
— В «КАМАЗе» был один знатный игроман.
— Да, Ваня Яремчук. Любил азартные игры, девочек… Помню, перед началом сезона-1994 Четверик пообещал: займёте третье место по итогам первого круга – поедете туристами на чемпионат мира в США, всё оплачу. Мы вдохновились, всё срослось. К перерыву на паузу шли как раз третьими. И Васильич устроил нам 19-дневное турне по Америке. Побывали в семи штатах, поиграли со студентами, посетили все три матча сборной России. Заодно заехали в Лас-Вегас, на два дня.
— Рай для Яремчука?
— Ванька в своём номере вроде бы даже не ночевал и вообще не спал (смеётся). Ему даже из гостиницы никуда выходить не надо было – в Вегасе при каждом отеле свой игровой зал. Когда ни спустишься – Яремчук либо на автоматах сидит, либо за картами. В конце спросили: «Ты хоть с плюсом едешь»? «Да», — улыбается.
Я вообще в шоке был, когда они с Ахриком Цвейбой в «КАМАЗе» оказались. Такие звезды, а я к тому же в Союзе именно киевскому «Динамо» симпатизировал. Причём нас даже не предупредили об их приезде. Сидим как-то после тренировки в раздевалке на стадионе. Заходит Четверик: «Встречайте». Появляется Ахрик, высокий, статный, в модном пальто до пят и шляпе. И Ваня рядом, приземистый, суетливый. Я слова не мог вымолвить от изумления — раньше-то их только по телевизору видел…
— На поле Яремчук тоже выделялся?
— Зимой на сборах в Кисловодске Четверик меня один в один с ним ставил. Ох возил же он меня первую неделю – чуть ли не между ушей мяч прокидывал. А потом ничего, попривык к его смене направления, обводке и перестал пропускать. Иван ухмыльнулся: «Смотри-ка, приспособился ко мне – надо другому тебя отдавать». Ваня – хороший, незлобный.
«ТЫ ОПГ? А ПОЧЕМУ МОЛОДОЙ - И В ИНОМАРКЕ?»
— По легенде Четверик изумительно играл на баяне.
— В его исполнении я это не видел. А вот маму его слышал. Когда играли в Челнах, все родственники приходили на стадион. И родители Васильича вдвоём зажигали всю трибуну. Она играла, а дядя Вася, к сожалению, покойный уже (год назад ушёл, царство небесное) – пел. Все кричали, орали. В Челнах вообще любой команде приходилось тяжело, даже «Спартаку». Как только мы мяч получали, болельщики яростно гнали вперёд – рёв стоял неимоверный!
— Это тот же самый стадион, где «КАМАЗ» недавно играл со «Спартаком»?
— Он самый. В 1993 году, в первый сезон в Премьер-Лиге, он уже за полтора часа до игры заполнялся на две трети. Мы приезжали за час пятнадцать – народ уже сидел, ждал. И так продолжалось несколько лет, пока результаты не просели. В 1997-м, когда вылетали, в основном хамство уже летело в наш адрес. И людей становилось всё меньше.
— При вас Четверик с Евдокимовым дрался?
— Щелчки, толчки – разве это драка? Васильич очень эмоциональный человек. Бить не бил, но подзатыльники молодым постоянно отвешивал. По-отцовски. Подойдёт иногда, бац по загривку: «Ты чё, а ну-ка соберись!» Не скажу, что Четверик великий футбольный специалист, но мотиватор – хороший.
Помню, отыграли с Нигматуллиным за молодёжку. Крупно «влетели». Заходим расстроенные в клубный автобус – ехать на базу, готовиться к матчу первой команды. Руслан наушники натянул, музыку слушает. Проходит по салону, а Четверик комментирует: «О, идёт радист, бананы в уши засунул, патлы отрастил».
— В 1990-х Челны были криминальным городом. Там заправляла знаменитая группировка «29-й комплекс». Как это виделось со стороны?
— Так и в Казани разборки улица на улицу были в порядке вещей. Если пацан в этих делах не участвовал, считался «чмошником». А самые активные участники, наоборот, воспринимались как авторитетные ребята.
— Вы к какой категории относились?
— Я был в числе «лузеров». Я пару раз всего поучаствовал в этих разборках. Побегал, шишки заработал и понял, что кайфа в этом немного. Но потом сыграл за свою улицу в качестве футболиста, и получил свой авторитет благодаря этому. От тех, которые бегали и дрались.
— Но мы больше не про пацанские разборки, а про настоящих бандитов. Новосадов, игравший с вами в «КАМАЗе», рассказывал: заходишь в кафе, сидят братки, а из баульчиков приклады торчат.
— Всякое было. Такое время. «Эй, стоять, иди сюда» — это было обыденностью. Хотя к футболистам в целом относились хорошо. Иногда после хороших побед или в конце сезона нас приглашали в ресторан покушать. Потом давали по бутылке шампанского на четверых и отправляли щелчком по носу: мол, идите, вам пора. И мы шли обратно к себе в общежитие. А в середине 1990-х на криминал пошли регулярные облавы. Однажды я сам пострадал.
— Так.
— 1996 год, я уже поменял свою первую «девятку» на BMW и возвращался из Казани домой. Время позднее, тормозят люди в камуфляже: «Ты ОПГ?» Нет, говорю. «А почему молодой – и в иномарке?» — «Футболист». – «Досмотр машины, футболист». И то ли я что-то плохо ответил, то ли что… Короче, набежали, по тыкве настучали, ноги едва не разорвали – нужно было стоять чуть ли не в шпагате. Знаменитый «шестой отдел» тогда начал жёстко шерстить Татарстан. Ребятам всё по барабану было. А мне – обидно…
— Первую машину вам выделил клуб?
— Да, за продление контракта. И квартиру двухкомнатную уже в 19 лет дали. Завидный женишок был (улыбается). Квартира была не новая, б/ушная, но для пацана это было шедеврально.
— Так чем закончилась ваша история с шестым отделом? Отвезли в участок?
— Отпустили! Сказали напоследок: «Плохо, что ничего не нашли в машине» (улыбается). Другой случай: вышли после ужина в Тюмени из гостиницы прогуляться втроём – я, Руслан и Платон (Захарчук. – Прим. «Чемпионата»). Идём мимо ночного заведения, из машины вылетает группа захвата и нас внутрь вносит. 8 часов вечера! Пытались объяснить, что просто мимо проходили. Без толку! Настучали, шишек, синяков наставили. По лицу, естественно, не били, но бока болели. А нам играть завтра. 1990-е…
— Защитника «КАМАЗа» Югрина в итоге посадили. Отсидел 12 лет.
— Он был членом этой самой группировки, «29-го комплекса». Но деталей я не знаю.
«ИНОЙ РАЗ ПУСТЫЕ БУТЫЛКИ СДАВАЛ»
— Как завод «КАМАЗ» горел – видели?
— Нет, знаю только, что цех движков сгорел. Криминал, не криминал… Опять же 1990-е годы – всё может быть. Что случилось на самом деле, история умалчивает.
— Вас на завод водили – в глаза работягам смотреть?
— Мне больше запомнилось, как нас, 15-летних, из Казани в город-побратим Брауншвейг возили. Во время экскурсии по заводу Volkswagen у меня сложилось впечатление, что не на автомобильное предприятие попал, а в медицинский центр: чисто, аккуратно, работники в белых халатах. Не то что у нас: все замасленные, грязные… но довольные (смеётся). А когда на «КАМАЗ» приезжали, Четверик в шутку грозил: «Будете плохо играть – отправлю сюда работать».
— Зато он вас и на Универсиады возил – в 1993 году в США, в 1995-м в Японию. Почему именно «КАМАЗу» досталась такая честь?
— Валерий Васильевич знал ходы. Первые дни я ходил по Америке, как по Третьяковке – с широко раскрытыми глазами. Дешёвые, но качественные шмотки, добродушные, обеспеченные люди – поражало всё. Удивило отношение к машинам. У нас только царапинка появится – замазывали, ехали в сервис. А там по таким пустякам никто не заморачивается. Парковались бампер в бампер. Нам дали по 3 тысячи долларов – огромные деньги для молодого. Домой припёр два баула вещей – толстовки, бейсболки, носки, шорты, футболки – сёстрам, матери, друзьям. Куртки кожаные по 20 долларов пачками брали. Из Японии, естественно, технику везли – я купил микроволновку и музыкальный центр. У нас в магазине я такой только через полтора года увидел.
— Самые большие премиальные в Челнах?
— За победу над «Спартаком» в 1994-м дали около 3 тысяч долларов. Если в других матчах размер премиальных зависел от того, сколько сыграл, то в этот раз заплатили всем, неважно, 90 минут отбегал или одну. Запасным 50% полагалось – полторы тысячи. Обычно платили где-то на сборах, в международных поездках, а за «Спартак» рассчитались сразу, на базе. Эта победа еще запомнилась реакцией Четверика. «Ну вот, я всё сделал: команду до высшей лиги довёл, «Спартак» обыграл», — радовался он после матча.
— Когда в Челнах начались перебои с деньгами, долго не платили?
— Шесть месяцев. В 1994-м ещё всё было хорошо, а с 1995-го начались перебои. Платили всё реже и реже. Хорошую, качественную еду ели раз в день – после тренировки кормили в ресторане. Всё остальное время – перекусы. Из дома на базу тащили соленья, варенья, сгущёнку, хлеб. Но я с теплотой вспоминаю Челны. Это была большая школа жизни. За пять лет я познал и роскошь, и бедность. Было время, денег в кармане на автомобиль хватило бы, а иной раз пустые бутылки сдавал.
— В прямом смысле слова?
— По улицам не собирал, но свои бутылочки сдавал. Знал, где находится ближайший приём стеклотары. Экономил на всём. Жили на зарплату жены. У неё в сумме с ночными дежурствами в больнице что-то около 2 тысяч рублей набегало. С женой, кстати, интересно познакомился.
— Как?
— Одноклубник Саша Горбачёв (сейчас тренирует в Брянске) лежал в больнице. При уколе в ахиллово сухожилие ему занесли инфекцию. В течение нескольких недель чистили ахилл – сложный, болезненный процесс. Пришёл к нему на свиданку, а встретил будущую жену. Оля медсестрой там работала. Потом Четверик в той же клинике лечился. Познакомившись с Ольгой, спросил у меня: «Ну и чего ты ждёшь? Что тебе ещё нужно?»
«МИШКЕ ДЖИШКАРИАНИ ГОЛОВУ РАЗБИЛИ, ЭДИКУ ЮГРИНУ ЧЕЛЮСТЬ СЛОМАЛИ»
— Из-за чего у вас испортились отношения с Четвериком?
— Мерзкая история. Конец сезона-1996, мы стоим на вылет. Перед игрой в Екатеринбурге Четверик пригласил людей, чтобы они заинтересовали соперников. Но что-то у них не получилось. И эти ребята тогда решили замотивировать уже нас. Словами. Но мы проиграли, и нас решили наказать. Зашли в раздевалку – и началось.
— Что?
— Угрозы, потом рукоприкладство. Многие из раздевалки ушли, а тех, кто не успел, закрыли и избили. Мишке Джишкариани разбили голову, Эдику Югрину сломали челюсть.
— Вам тоже прилетело?
— Я в этот момент был в автобусе. Хотел выскочить, но мне сказали: «Не лезь, сиди здесь».
— Кто-то за это понёс наказание?
— У Четверика были проблемы с милицией – в отделение вызывали неоднократно. Давал показания: почему, зачем, кто, за что. Не могу утверждать, что это были его люди, но как главный тренер, президент клуба Четверик нёс ответственность за всё, что происходит в раздевалке. Он мог это пресечь или разрешить. Что было на самом деле, разбирались наверху. Только позже, в ЦСКА, мы расставили точки над i.
— Каким образом?
— Поговорили по-мужски. Я у него прямо спросил: «Почему вы нас подставили?».
— Что Четверик?
— Извинялся…
«ЛЮДЕЙ ИЗ ЦСКА НА СУТКИ ЗАКРЫЛИ В КПЗ»
— Ваш переход из «КАМАЗа» в ЦСКА, кажется, сопровождала детективная история.
— Ага. У меня был действующий контракт с «КАМАЗом», и отпускать меня в Москву не хотели. Тогда в Челны тайно прибыли начальник ЦСКА Коробочка и скаут Крисевич. Сходили на футбол, приехали к нам домой. Мне-то интересно попробовать – Ольга не хотела уезжать. Она же челнинская, недавно женились, дочка родилась. Но Коробочка с Крисевичем её кое-как уговорили и вернулись в гостиницу. В «КАМАЗе» о незваных гостях узнали и решили выдворить из города. Подключили связи в милиции.
— И?
— На сутки закрыли обоих в КПЗ! «До выяснения личности». До сих пор смеёмся с Коробочкой над этим случаем. А тогда им было не до смеха. По дороге в аэропорт после освобождения они снова заглянули ко мне: «Уезжаем злые, но тебя ждём».
— Что было потом?
— После тренировки меня вызвали к Алтухову, президенту клуба, и предупредили: «В ситуацию не лезь – играй, разберёмся». Позже узнал, что ЦСКА меня выкупил – если не ошибаюсь, за 250 тысяч долларов. Считай, три «КАМАЗа» (улыбается). Я поехал в Москву и заключил контракт.
— Тот же Крисевич рассказал про условия, которые вы получили в ЦСКА: 50 тысяч долларов подъёмных, четырёхкомнатная квартира и машина. Всё так?
— Я получил только подъёмные — на них и купил машину. Сумма верная. Про квартиру неправда – в первый год у меня было съёмное жильё, которое сам оплачивал. Через год должны были дать «трёшку», но мне не подошёл район. Предлагали в районе Автозаводской, а мне был очень симпатичен Сокол, где я снимал квартиру. В итоге я взял деньгами – по 20 тысяч за комнату. Ещё столько же добавил и приобрёл жильё на Соколе...
Фото: pfc-cska.com, championat.com
